Симон Кордонский — легенда. Он были настоящим бомжом, и чиновником высокого разряда.Он известныйи признанный социолог, соавтор теории административного рынка — лучшего описания социальной реальности позднего СССР, — профессор Высшей школы экономики.Но при этом он бесконечно далек от осторожного академизма, его мысль всегда резка, провокационна и парадоксальна. Когда его слушаешь, сначала просто не понимаешь, потом хочется отмахнуться или поспорить, наконец — подумать. Сословная сущность современной России — главная тема его последних работ
- Много у меня жизней было, самых разных. Работал я и в администрации президента — с2000 по2005 год, сначала начальником экспертного управления, потом старшим референтом президента. Говорить об этом включенном наблюдении власти пока не хочу,но было очень тяжело. Хотя без этого опыта я вряд лисмог бы написать «Сословную структуру постсоветской России». Говорить не от абстрактных идей, а «от жизни»,от социальной реальности, от опыта,в томчисле и личного, — это стиль. Симон Кордонский как будто нарочно прошел все слои этой самой «социальной реальности», тои дело упираясь в ее парадоксыи странности.Его несколько раз исключали из Томскогоуниверситета, он скитался по советской Сибири без прописки и работы, писал на заказдиссертации и ремонтировал квартиры. Рассказывают, что сам Егор Лигачев (в 80-е годы член Политбюро ЦК КПСС, отвечавший за идеологию. — «РР») приказывал «этого еврея на работуне брать». Кордонский прибился к сильнейшейс СССР школе полевой социологии Татьяны Заславской, изучал и алкоголизмна селе,и партийную структуру на местах, читал лекциио том, «как устроена жизнь», даже кагэбэшникам.
Благодаря социологическим семинарам к перестройкеон уже был хорошо знаком с кругомбудущих реформаторов — Чубайсом, Гайдаром, Авеном и другими, видел, как готовился переход к капитализму, как «из-за предательства ряда высших руководителей партии» ГКЧП вдруг стало фарсом, а не китайским или чилийским вариантом. Кордонский принимал участиев спешном написании первых либеральных законов, но в правительство Гайдара идти отказался.Зато потомна пять лет попал в администрацию президента Путина, откуда, впрочем, умудрился уйти по собственной воле. С ворохом наблюдений и вопросов. — В 2002 году появился закон «О системе государственной службы РФ», — рассказывает он. — Потом закон «О государственной гражданской службе». По закону — и вопреки Конституции — создавались категории людей с выделенным статусом. У менячто-то копошилось в башке: яне понимал, зачем это. Я задавал вопросы серьезным людям, собирал семинары, ученых — толку никакого. Пересказ западных теорий. А потому меняв голове сошлось: вот эти законыо системе госслужбы — это создание новой социальной структуры.
Про Кремль и сословия
- Сословия — это группы, создаваемые государством
- Сословия — это группы, создаваемые государством для решения своих задач. Вот есть внешняя угроза — значит, должны быть люди, которые ее нейтрализуют, военные.Есть внутренняя угроза — значит, внутренние войска и милиция.Есть космическая угроза — должны быть космические войска. Есть природная угроза — есть служба Роспотребнадзора. Сословия — это не профессии, там могут быть люди разных профессий. Сословия есть в любойсоциальной системе. Это доклассовая штука. Классы возникают на рынке естественным путем,а сословия создаются государством.
Если у власти классовая структура, появляется механизм согласования интересов между классами. Называется это демократия. Появляется парламент как ее оформление.У демократии очень прикладная функция: согласование интересов богатых и бедных.А в сословной системе механизм согласования интересов — собор. Съезды КПСС — это были соборы: представители всех сословий собирались раз в четыре-пять лет и согласовывали свои интересы.
— А в чем разница? — Разница — в чем интерес. Если есть рынок, возникают классы. Отношения между классами нужно регулировать. Появляются законы, регулирующие эти отношения. Появляется судебная система. А в сословной системе это все — лишнее. Там нет рынка, а есть система распределения. Наверху находится какой-то человек, называется он президентом, генсеком или монархом — неважно. Он верховный арбитр. Ведь все люди, которым распределяют ресурсы, считают себя обиженными. В нашей стране есть два типа жалоб: много взяли и мало дали.И все жалобы обращены наверх, к верховному арбитру. Пишут ему и ждут, что он там решит.А арбитр должен навести справедливость, наказать тех, кто берет не по чину, и выдать ресурсы тем, с кого много взяли или кому мало дали. Сейчас ресурсами являются власть, финансы, сырье и информация. Государство концентрирует эти ресурсы у себяи распределяет по социальным группам, которые само жеи создало.
— Зачем нужны эти группы? — Упорядоченность. Для власти очень важно, с кем имеешь дело. Приходит к тебечеловек с двумя судимостями, который занимает должность в исполнительной власти субъекта Федерации. А кто он? Как себяс ним власть должна вести? Введение законов о госслужбесовпало с изгнанием судимых из системы власти. Изгнали всех, кто имел судимость. Разделили: есть сословие маргиналов, ограниченных в правах, — вот судимому там и место.А во власти другое сословие, там не должно быть судимых. Не должно быть совмещения этих статусов. В 90-е возникло социальное расслоение. Учителя, врачи, военные — это были советские сословия, лишенные потока советских ресурсов. И они попали в самый низ иерархии распределения. Начали формироваться классы богатых и бедных. Сословные различия между бедными исчезали. Начались движения протеста — забастовки, голодовки. Нужно было наводить порядок. А порядокв чем заключается? В том, чтобы накормить, обеспечить обделенных положенными им ресурсами. Для этого нужно было рынок ужать — ресурсы изъятьс рынка, чтобы их можно было потом распределять в пользу сирых и убогих.Мы последнеедесятилетие жили в этом процессе.
Ужатие рынка началось с «дела Ходорковского»: перевод всех ресурсных потоков в бюджети распределение их в пользу как сохранившихся советских групп — бюджетникови пенсионеров, — так и новых групп. А чтобы распределять, надо знать кому: учителям полагается столько, врачам — столько, фээсбэшникам — столько. Сословная социальная структура в нашем государстве нужна именно для того, чтобы обеспечить справедливое распределение. Ее не было,ее нужно было вновь создать. И появился закон «О государственной службе». И последующие сословные законы.
И все эти сословия теперь друг на друга наезжают. Вот прокуратурасо Следственнымкомитетом чего бодаются? Делят ресурс. Игровой бизнес, например, недавно делили. Вроде поделили. Идут межсословные войны. Прокурорские с судейскими, против ментов все выстроились: крышевали менты бизнес — а давайтеих сдвинем.И вот он, закон «О полиции».У всех есть свои интересы на ресурсном поле, всем нужен увеличивающийся поток ресурсов.И всякое уменьшение количества ресурсов порождает дефицит, конфликты и стремлениек переделу. Здесь и появляются борьба с коррупцией и ее жертвы — те, кому не повезло, кого назначили козлами отпущения при изменении порядка в распределении ресурсов.
Но сословная система в России еще не полностью сложилась: форма есть, а сословногосамосознания не появилось.Ведь должны быть и сословные собрания, и сословная этика,и сословный суд. Система не доведенадо конца — и классы не до конца разрушились,и сословияне достроились.
Про деньги и рынок
У нас же денег нет. У нас есть финансовые ресурсы.
У нас же денег нет. У нас есть финансовые ресурсы. Везде написано, что бюджетные деньги — вне рамок государственных инвестиционных программ — нельзя инвестировать, они в концегода списываются. Это не деньги.На них нельзя наваривать. Чтобы можно было на нихнаварить, нужно финансовые ресурсы увести в офшор: при пересечении границы они становятся деньгами. И тогдаих можно инвестировать. Поэтому финансовые ресурсы уводятся в офшоры,там конвертируются в деньги, которые — уже отмытые — инвестируются внутри страны.
Предпринимателей у нас тоже нет, а есть коммерсанты,
Предпринимателей у нас тоже нет, а есть коммерсанты, которые рискуютна административном рынке в отношенияхс бюджетом. Это совсем иные риски, чемна рынке.У предпринимателей риск — что ты разоришься, если товар не купят.А здесь риск — что тебя посадят и все отберут, если ты не поделишься. Предприниматели не иерархизированы,они могут быть только богатыми и бедными.А у коммерсантов есть иерархия: есть купцы первой гильдии — члены РСПП, есть вторая гильдия — «Деловая Россия», и есть купцы третьей гильдии — члены «Опоры». Это чисто сословное деление, унаследованное от имперскихтрадиций. Купцы, в отличиеот предпринимателей, работают с бюджетом.Они конкурируютза госконтракт.
Вся коммерция у нас при бюджете. Почему такая фигня идет с 94-м законом — о госзакупках?Потому что все от него зависит. Весь крупный бизнес в той или иной степени обслуживает государство через бюджет. Есть еще мелкий бизнес, бизнес выживания. Но найдитев любомсельском муниципальном районе предпринимателей, не зависящихот районного бюджета.Не найдете.Всех вывели под корень. Это и есть административный рынок: происходит конверсия статуса в деньги.Власть обменивается на деньги.Вы статусконвертируете в финансовый ресурс, финансовый ресурс — в деньги,а деньги — опятьв статус: покупаете место во власти.А через статус получаете доступ к ресурсу.
Про коррупцию
Это очень интересная процедура,
Это очень интересная процедура, которую называют коррупцией, но которая коррупциейне является. Дело в том, что сословия у нас по закону не иерархизированы. Непонятно, кто главнее: правоохранители или гражданские госслужащие, например. А форма иерархизации — это выплата сословной ренты. В результате выстраивается иерархия: какие сословия каким платят и как берут. Еще недавно прокурорские имели очень высокий статус, все им платили.А сейчасих опустили. Почему гаишнику платят? Не потому, что водитель что-то там нарушил.А потому, что, выплачивая кэш гаишнику, вы демонстрируете подчиненное положение сословия автовладельцев сословию людей с полосатой палочкой.
Без разговоров же обычно платят. Сейчас в отношениях между водителями и членами властных сословий бунт, и это тоже феномен сословных отношений: так называемые «синие ведерки» бунтуют против тех, кому они вынуждены платить, и против тех, кто обладает особыми сословными правами на передвижение — номерами и мигалками.
— Так почему все-таки эта коррупция не является коррупцией?
— Коррупцией называются отношения в классовом обществе. А у нас другие отношения, межсословные. Сословная рента — это клей, связывающий разные сословия в целостность:у них же другой связки нет, кроме взаимного обмена рентой. Это не всегда делается неформально. К примеру, есть процедура лицензирования. Вот пишет программист программу. Написал — чтобы ее продать,он долженее залицензироватьв фирме, ассоциированной с ФСБ.Стоимость лицензирования иногда выше стоимости самой программы. Это тоже форма сбора сословной ренты. Процедуры лицензирования, аккредитации, разрешения, согласования…За все же нужно платить.
Сейчас в том, что называется коррупцией, происходят очень интересные процессы. Посмотрите, на обычном рынке регулятором является ставка банковского процента, цена денег.А у нас ресурсную систему регулирует норма отката. Ведь еслиза деньги надо платить, то надо платить и за ресурсы, то есть откатывать их частьв пользу того, кто ресурсы распределяет. Норма отката — аналог банковского процента в ресурсной экономике. Не будет отката — система не будет крутиться. А норма отката регулируется репрессиями против тех, кто берет не по чину. Все это прекрасно осознают. Но проблемав том, что, в отличиеот ставки банковского процента, сейчас у этих репрессий нет «единого эмиссионного центра». Поэтому норма отката растет, а экономика стагнирует. Правило сословной системы — бери по чину. А сейчас очень многие не по чину берут.
— Так нужно бороться с такой коррупцией?
— Это очень опасно! Это жене коррупция, это форма связи социальной системы. Чрезвычайно опасно! Помните узбекское дело 86–87-го годов? Начали, как сейчас, боротьсяс коррупцией — с тех пор там война идет: Гдляны-Ивановы всякие сломали социальную структуру, начался бардак, который длится до сих пор.